С еребристую должен был повести Кирдан, откуда–то появилось мнение, что они вместе с нуменорцами будут проходить мимо и нас тоже подхватят. В общем, мы сидели ждали и попутно решали, как, собственно, будем вязать Саурона (в смысле, его магию).

Под завесой появился Подхрюшник, вожак гундабадских орков, привел пленную, продавать. Ребята было дернулись с ним разобраться, но он принялся кричать, что сейчас девчонку зарежет, пусть, мол, все отойдут. Ладно, отошли. Я с ним переговорила, девчонку выкупили за банку тушенки. Гил–Галаду хотелось с ним разобраться, но я уговорила его не лезть в случайную драку перед серьезным боем — да мало ли, руку повредит, сколько раз такое бывало. Конечно, можно было бы повязать Подхрюшника магией, отобрать лук и заставить драться с кем–нибудь на равном оружии, но вот ей–богу, не до него было.

Эрейнион решил пройтись до мастерятни, узнать, как там обстоят дела с Келебримбором — вроде бы к назначенному времени у него срок отсидки еще не истекает, а мастера сказали, что под Мордором должны быть мы все. Оказалось, что таки да, Намо отпустит.

(Сценка по дороге. Эрейнион проходит мимо небольшой группы орков (не без тайной надежды попутно размяться) и слышит: "А ну его нафиг, это Гил–Галад, его убивай не убивай, он обратно оживет").

Ждали мы ждали, но так за нами никто и не зашел. В конце концов мы плюнули, забрали из Лоринанда всех, кто решил идти на войну, и вместе с дунландцами отправились в Остранну. Оказалось, что там уже сидят все эльфы и Тарбад. А Виниалондэ нету. Уж не знаю, из каких побуждений крестопузые принялись гнуть пальцы — цену набивали, что ли, — но из–за их тормоза штурм Мордора начался на полтора часа позже назначенного. (Представляю, каково им там было сидеть и ждать — не позавидуешь. Сами когда–то так сидели, так что в курсе). Эльфы и их союзники уже психанули и начали сами строиться в боевой порядок, чтобы идти на Мордор, только тогда этот нуменорский легион объявился.

(И из–за этого их тормоза не состоялся поединок Келеборна и Саурона на песнях. Обе заинтересованные стороны об этом жалели. Я бы поставила на Келеборна. Он лучше).

Ну что вам сказать об этом штурме Мордора? "Семь долгих лет тянулась та война..." Семь не семь, но никак не менее трех часов. Поначалу, пока шла разборка с воротами, мы с племянничками стояли в стороне — собственно, занимались тем, зачем нам сюда велено было явиться. Невольно почувствуешь себя важной шишкой, когда тебя постоянно охраняют несколько человек — кто–то прикрывает щитом от стрелков, сидящих на донжоне, кто–то так страхует.

(Разговоры среди этой стражи: "Если меня вынесут — берешь щит". Еще несколько таких "если", наконец, тому, кто, как предполагается, останется последним: "А ты тогда берешь Галадриэль и уносишь. Унесешь — получишь банку сгущенки". Ну я вам скажу, эта сгущенка досталась бы ему недешево. Вешу я изрядно. Кстати, с чего они решили, что меня придется транспортировать подобным образом — понятия не имею).

Уже изрядно в разгаре драки я вспомнила о перевале Кирит–Унгол, напомнила Келебримбору, тот наскоро собрал отряд и повел их в обход. Но оказалось, что двое гномов–кольценосцев, ушедших в Мордор, по собственной инициативе (..., ...!) установили на этом перевале ловушку. Даже так пройти еще можно было, потому что там стояла сигнализация, но где ж ее услышишь в разгаре драки, но кто–то из кошек–оборотней проскочил по горам (они такое могли) и предупредил, и на отряд спустили лавину. Накрыло всех, и Келебримбора в том числе.

Потом Эрейнион тоже полез в эту свалку. Перед выходом из Остранны у нас там еще стряслась история. Эрестор пошел в Гундабад, чтобы договориться о выкупе пленных, а орки его предательски убили. Он их перед смертью проклял и пообещал в запале, что придет пить их кровь. В общем, он стал призраком, подчинившимся Саурону на том условии, что тот даст ему силу для исполнения этой клятвы. Призрак этот явился Келебримбору, рассказал о случившемся, сказал "Прости" и исчез. Мы похватались за головы, но как ни бились, ничего у нас не вышло. Мастера объяснили, что подчинение не наложенное силой, а добровольное, поэтому пока он сам не раскается, мы ни черта сделать не сможем. А потом, не знаю уж откуда, стало известно, что Эрестор освободится, если его убъет в бою кто–нибудь из эльфов–кольценосцев. Вот Эрейнион его и убил, и сам почти сразу погиб.

Эти два негодника, значит, доблестно сложились, а мне предоставили самой разбираться с Сауроном. Тогда в запале оно как–то сошло с рук, но потом изрядно аукнулось.

Постепенно ряды осаждавших таяли, и неудивительно — при прочих равных, то есть при примерном соответствии сил и отсутствии магии держать крепость все–таки легче, чем штурмовать. В конце концов Мордор перешел в контратаку. Мне недвусмысленно сообщили, что пора убираться, и мы убрались. (Теперь, правда, угрызения совести мучают — а может, не стоило уходить?)

Ушли мы в Тарбад, где на всякий случай стоял наготове корабль под парусами, переждали некоторое время там, потом поступили известия, вызвавшие единственный на моей памяти крупный случай негодования игроков на мастеров. Сначала было сказано, что Мордор был взят в результате осады, поскольку его защитники вымерли от голода, а потом — что это переиграли, и осаждавших позагрызали оборотни. Вот известие о переигрывании вызвало бурный взрыв негодования. Но это был не более чем дурацкий слух. Никакого переигрывания не было, а смерти от голода правила вообще не предусматривали (хотя бы за отсутствием экономики как таковой). Было тем более мрачно, что вроде бы предполагалось, что этим боем игра заканчивается. Но закончилась игра или нет — было неясно. (Видимо, еще нет. Для каждого закончилась тогда, когда закончилась).

Я попросила Ярла, чтобы он на корабле подвез нас вверх по Андуину, до Лоринанда. (Ярл был мрачен и намеревался куда–нибудь уплыть, хоть в Нуменор, хоть к черту на кулички. "Гордое самоубийственное поражение и подлая победа. Не хочу этого видеть"). В Лоринанде сидело лишь несколько малышей, на войну не ходивших и ничего толком не знающих. На обратном пути у поворота на Остранну мы остановились и высадили на берег дозор, чтобы они сходили гм, к руинам Ост–ин–Эдиля — может, там кто живой. Пока ждали, мимо прошли возвращающиеся домой лоринандцы, с ними Келеборн, который на тот момент не был уверен, жив он или мертв, и Келебриан, которая радостно сообщила, что она покойница, но она говорила с Ирмо, и, наверное, ее все–таки отпустят. Ох и псих же меня взял! Хорошо, что никто в ближайшее время не попытался наехать на нас по игре — он бы, бедный, надолго это запомнил.

Ладно, постояли, подождали. С дозорными вернулся Келебримбор и вроде бы с ним кто–то еще, не помню. Тут меня посетила одна из немногих моих удачных мыслей, и я решила ее обнародовать. Мысль, собственно, состояла в том, что заканчивать игру на такой ноте тошно, давайте доиграем для себя. На Войну Последнего Союза случившееся как–то мало похоже, скорее на одну из битв Черных лет. Нас тут довольно много выживших — пойдемте основывать Имладрис. Народу идея понравилась. Большая часть отправилась домой, а мы с Келебримбором попросили Ярла подвезти нас еще до Серебристой Гавани, — поделиться идеей и с ними, — а оттуда уже сами доберемся. В Линдоне эта идея тоже понравилась. Мы договорились, что сейчас они занимаются ужином, мы возвращаемся и занимаемся тем же, а потом они приходят к нам и будем основывать Имладрис. (Поскольку переносить лагерь в последний вечер игры, в темноте к тому же, не представлялось возможным, то по жизни это, естественно, происходило в нашем прежнем лагере).

На обратном пути никакая зараза, опять же, поперек дороги нам не встала, добрались спокойно. Народ занимался хозяйством, а я отошла ко второму кострищу, присела там, потом прилегла на кем–то забытую пенку и поняла, что я не встану — просто физически не в состоянии встать. По жизни, это, вероятно, можно было объяснить тем, что я уже третий день спала по три часа в сутки, а ела последний раз вчера днем — не потому, что нечего было, а просто кусок в горло не лез. (Но при этом ни спать, ни есть не хотелось). А по игре совершенно отчетливо аукнулось это противостояние с Сауроном один на один — все силы ушли. Потому все происходившее в течение ближайших часов полутора я помню как в бреду. В этом дивном состоянии меня обнаружил Келебримбор, притащил одеяло, укутал. Кто–то принес миску с кашей — со скрипом полмиски мне как–то удалось в себя вкормить, но не больше. Потом меня стало трясти. Тогда, после выноса Ост–ин–Эдиля, получилось, что меня убили, а кольцо меня вытащило обратно. А сейчас получалось совсем другое — уходить не хочется, а остаться нет сил. Надо сказать, состояние довольно мучительное, агония, по сути дела. И Келебримбор сидел рядом и держал меня, и в прямом смысле слова за руку держал, и, хм, в переносном. Держать–то держал, а вытащить не мог, так мы и зависли в неустойчивом равновесии. Мне позарез нужен был или Келеборн, или Гил–Галад, чтобы перетянуть чашу весов, но ни одного, ни другого не было. Наконец, уж не знаю через какое время, появился Эрейнион, и вдвоем они меня понемногу вытащили.

(За что я очень благодарна этим ребятам — они не несли никакой чуши (впрочем, вот уж этого от них точно нельзя было ожидать), не крутили пальцем у виска и не бежали за медикаментами, а просто встали рядом и держали. Они, наверное, скажут: "А чего тут особенного?" — но на самом деле это очень нечасто встречается).

В общем, я потихоньку оклемалась, и мы, как и собирались, объявили об основании Имладриса. В роли Элронда (какового на игре, собственно, не было) — т.е. предводителя тех, кто спасся после разгрома Остранны, оказался, по логике игры, сам Келебримбор. Все высказали свои пожелания новому дому и по кругу пошла чаша с вином. Пожалуй, это был лучший момент за всю игру. Нам было хорошо вместе. И мы просидели почти до утра. Гил–Галад и Элис, правда, ушли пораньше — до Линдона все–таки было не очень близко, — пообещав утром заглянуть еще.

Келебримбор тоже выключился несколько раньше — у него–то недосып начался так это за недельку до игры: кольца, оружие и прочая... Потом в соседнем кабаке начался шум — кто–то праздновал свадьбу. Видимо, этот шум Келебримбора разбудил. Он отправился в кабак, там ему налили водки, и вот она–то его сразила наповал. Утром начал накрапывать дождичек (правда, ни во что серьезное это, к счастью, не переросло), и к нам явился кабатчик. "Заберите вашего Келебримбора, тут дождь, а он там спит". Народ отправился забирать. При попытке его разбудить Келебримбор сел и, не открывая глаз, принялся читать лекцию о кольцах — вот тут у них штифты, тут заглушки, а тут еще что–то. Его еще раз потрясли — теперь он заговорил о завесе, о Сауроне и о том, что кольца надо скрыть. Его как–то сумели убедить, что кольца в безопасности, только после этого он сдался и позволил себя увести. Потом, когда он все–таки проснулся и ему эту лекцию пересказали, вид у него был, мягко говоря, ошалевший.

И даже последнее утро было хорошим, хотя вообще–то разбираемый лагерь — зрелище довольно печальное.

Отдельные картинки: ...Зашедшие, как и обещали, Гил–Галад и Элис. Вилья по–прежнему у Гил–Галада на руке. — Носишь? — Так я же не могу снять его своей волей...

...Мастерятня. Под одеялом тихо свернулся клубком Намо. Поскольку Кира начала недосыпать и недоедать значительно раньше меня, после штурма Мордора она банально упала в обморок. Урукхайи на руках притащили ее домой, а теперь народ откармливает Намо сухофруктами, шоколадом и прочими калорийными вещами. Намо в нирванне...

...Подарочек эльфийской ипостаси Саурона — тонкое колечко желтого металла, и внутри надпись: "Саурону от Гвайт–и–Мирдайн"...

...Гундабад. Очень классные орки — этакий тип обаятельных хулиганов. Очень качественные по игре и совершенно не свинские по жизни, что, опять же, нечасто встретишь. Возможность посмотреть на игру глазами другой стороны — довольно прикольно, надо сказать. Реплика одного из орков:

— По роли я просто видеть не мог этого Гил–Галада. Ну что это, блин, за дивность ходячая!.. ...Уход с полигона большой компанией — Харьков, Киев, Горловка, — так называемым коротким путем — через Серебристую Гавань. У народа сразу срабатывают ассоциации, начинаются разговоры об отплытии в Валинор. Трое эльфов–кольценосцев идут рядом и смеются, что мы, мол, только провожаем, нас в Валинор не пустят...

... Переправа через протоку, скользкий берег, протянутые навстречу руки мирдайн...

...Белые облака цветущего терновника на приречном лугу...

Р.S. Я езжу на игры не играть, собственно, поскольку играть не умею, а чтобы что–то увидеть и почувствовать. Например, до ХИ–95 я совершенно не чувствовала Первой Эпохи. По книге, конечно, знала, но не чувствовала. А на этой игре мне удалось узнать три вещи — зачем Келебримбор сделал кольца, почему Эрейниона, сына Фингона, прозвали Гил–Галадом, и что Галадриэль и Келеборн, при всей странности этого брака, были предназначены друг для друга.

Р.Р.S. А вообще, кому надо поставить памятник — так это мастерам. Ребята, эту игру на триста пятьдесят человек подготовили и провели семеро человек! Семеро! Теоретическую часть разработали Намо (Ирина Непочатова, чаще именуемая Кирой), Ирмо (Ольга Мыльникова) и Эленар (Лена Шестакова, Хелен). С весны им помогали в качестве мастеров по боевке Гор (Дмитрий Левчук) и Славик–тролль из Харькова. Кабак взял на себя Тано (Артем Усов). И был еще один из студентов Намо, работавших за все про все. Вот, кажется, и все.

По–моему, один из секретов успеха был в том, что этим мастерам было интереснее что–то разрешать, чем запрещать. Обычно мастера придерживаются такой политики, что если они чего не предусмотрели, то этого и не нужно, и нечего тут. А здесь все, что не являлось откровенным маразмом, имело шанс пройти. Мастерам пришлось лично переговорить с диким количеством народу, но зато в ход пошла куча личных заморочек, и играть было интересно не только верхушке, а всем.

Мастера обещали к "Зиланту" написать доклад — там явно будет к чему прислушаться.

Мне приходилось видеть игры, где мастеров костерили на все лады, случалось видеть игры, где мастеров благодарили (хотя не так массово, как здесь) — но часто ли вам приходилось видеть игры, где игроки шли бы по полигону и говорили "Спасибо" друг другу? Мне — нечасто. Собственно, это первая.

С еребристую должен был повести Кирдан, откуда–то появилось мнение, что они вместе с нуменорцами будут проходить мимо и нас тоже подхватят. В общем, мы сидели ждали и попутно решали, как, собственно, будем вязать Саурона (в смысле, его магию).

Под завесой появился Подхрюшник, вожак гундабадских орков, привел пленную, продавать. Ребята было дернулись с ним разобраться, но он принялся кричать, что сейчас девчонку зарежет, пусть, мол, все отойдут. Ладно, отошли. Я с ним переговорила, девчонку выкупили за банку тушенки. Гил–Галаду хотелось с ним разобраться, но я уговорила его не лезть в случайную драку перед серьезным боем — да мало ли, руку повредит, сколько раз такое бывало. Конечно, можно было бы повязать Подхрюшника магией, отобрать лук и заставить драться с кем–нибудь на равном оружии, но вот ей–богу, не до него было.

Эрейнион решил пройтись до мастерятни, узнать, как там обстоят дела с Келебримбором — вроде бы к назначенному времени у него срок отсидки еще не истекает, а мастера сказали, что под Мордором должны быть мы все. Оказалось, что таки да, Намо отпустит.

(Сценка по дороге. Эрейнион проходит мимо небольшой группы орков (не без тайной надежды попутно размяться) и слышит: "А ну его нафиг, это Гил–Галад, его убивай не убивай, он обратно оживет").

Ждали мы ждали, но так за нами никто и не зашел. В конце концов мы плюнули, забрали из Лоринанда всех, кто решил идти на войну, и вместе с дунландцами отправились в Остранну. Оказалось, что там уже сидят все эльфы и Тарбад. А Виниалондэ нету. Уж не знаю, из каких побуждений крестопузые принялись гнуть пальцы — цену набивали, что ли, — но из–за их тормоза штурм Мордора начался на полтора часа позже назначенного. (Представляю, каково им там было сидеть и ждать — не позавидуешь. Сами когда–то так сидели, так что в курсе). Эльфы и их союзники уже психанули и начали сами строиться в боевой порядок, чтобы идти на Мордор, только тогда этот нуменорский легион объявился.

(И из–за этого их тормоза не состоялся поединок Келеборна и Саурона на песнях. Обе заинтересованные стороны об этом жалели. Я бы поставила на Келеборна. Он лучше).

Ну что вам сказать об этом штурме Мордора? "Семь долгих лет тянулась та война..." Семь не семь, но никак не менее трех часов. Поначалу, пока шла разборка с воротами, мы с племянничками стояли в стороне — собственно, занимались тем, зачем нам сюда велено было явиться. Невольно почувствуешь себя важной шишкой, когда тебя постоянно охраняют несколько человек — кто–то прикрывает щитом от стрелков, сидящих на донжоне, кто–то так страхует.

(Разговоры среди этой стражи: "Если меня вынесут — берешь щит". Еще несколько таких "если", наконец, тому, кто, как предполагается, останется последним: "А ты тогда берешь Галадриэль и уносишь. Унесешь — получишь банку сгущенки". Ну я вам скажу, эта сгущенка досталась бы ему недешево. Вешу я изрядно. Кстати, с чего они решили, что меня придется транспортировать подобным образом — понятия не имею).

Уже изрядно в разгаре драки я вспомнила о перевале Кирит–Унгол, напомнила Келебримбору, тот наскоро собрал отряд и повел их в обход. Но оказалось, что двое гномов–кольценосцев, ушедших в Мордор, по собственной инициативе (..., ...!) установили на этом перевале ловушку. Даже так пройти еще можно было, потому что там стояла сигнализация, но где ж ее услышишь в разгаре драки, но кто–то из кошек–оборотней проскочил по горам (они такое могли) и предупредил, и на отряд спустили лавину. Накрыло всех, и Келебримбора в том числе.

Потом Эрейнион тоже полез в эту свалку. Перед выходом из Остранны у нас там еще стряслась история. Эрестор пошел в Гундабад, чтобы договориться о выкупе пленных, а орки его предательски убили. Он их перед смертью проклял и пообещал в запале, что придет пить их кровь. В общем, он стал призраком, подчинившимся Саурону на том условии, что тот даст ему силу для исполнения этой клятвы. Призрак этот явился Келебримбору, рассказал о случившемся, сказал "Прости" и исчез. Мы похватались за головы, но как ни бились, ничего у нас не вышло. Мастера объяснили, что подчинение не наложенное силой, а добровольное, поэтому пока он сам не раскается, мы ни черта сделать не сможем. А потом, не знаю уж откуда, стало известно, что Эрестор освободится, если его убъет в бою кто–нибудь из эльфов–кольценосцев. Вот Эрейнион его и убил, и сам почти сразу погиб.

Эти два негодника, значит, доблестно сложились, а мне предоставили самой разбираться с Сауроном. Тогда в запале оно как–то сошло с рук, но потом изрядно аукнулось.

Постепенно ряды осаждавших таяли, и неудивительно — при прочих равных, то есть при примерном соответствии сил и отсутствии магии держать крепость все–таки легче, чем штурмовать. В конце концов Мордор перешел в контратаку. Мне недвусмысленно сообщили, что пора убираться, и мы убрались. (Теперь, правда, угрызения совести мучают — а может, не стоило уходить?)

Ушли мы в Тарбад, где на всякий случай стоял наготове корабль под парусами, переждали некоторое время там, потом поступили известия, вызвавшие единственный на моей памяти крупный случай негодования игроков на мастеров. Сначала было сказано, что Мордор был взят в результате осады, поскольку его защитники вымерли от голода, а потом — что это переиграли, и осаждавших позагрызали оборотни. Вот известие о переигрывании вызвало бурный взрыв негодования. Но это был не более чем дурацкий слух. Никакого переигрывания не было, а смерти от голода правила вообще не предусматривали (хотя бы за отсутствием экономики как таковой). Было тем более мрачно, что вроде бы предполагалось, что этим боем игра заканчивается. Но закончилась игра или нет — было неясно. (Видимо, еще нет. Для каждого закончилась тогда, когда закончилась).

Я попросила Ярла, чтобы он на корабле подвез нас вверх по Андуину, до Лоринанда. (Ярл был мрачен и намеревался куда–нибудь уплыть, хоть в Нуменор, хоть к черту на кулички. "Гордое самоубийственное поражение и подлая победа. Не хочу этого видеть"). В Лоринанде сидело лишь несколько малышей, на войну не ходивших и ничего толком не знающих. На обратном пути у поворота на Остранну мы остановились и высадили на берег дозор, чтобы они сходили гм, к руинам Ост–ин–Эдиля — может, там кто живой. Пока ждали, мимо прошли возвращающиеся домой лоринандцы, с ними Келеборн, который на тот момент не был уверен, жив он или мертв, и Келебриан, которая радостно сообщила, что она покойница, но она говорила с Ирмо, и, наверное, ее все–таки отпустят. Ох и псих же меня взял! Хорошо, что никто в ближайшее время не попытался наехать на нас по игре — он бы, бедный, надолго это запомнил.

Ладно, постояли, подождали. С дозорными вернулся Келебримбор и вроде бы с ним кто–то еще, не помню. Тут меня посетила одна из немногих моих удачных мыслей, и я решила ее обнародовать. Мысль, собственно, состояла в том, что заканчивать игру на такой ноте тошно, давайте доиграем для себя. На Войну Последнего Союза случившееся как–то мало похоже, скорее на одну из битв Черных лет. Нас тут довольно много выживших — пойдемте основывать Имладрис. Народу идея понравилась. Большая часть отправилась домой, а мы с Келебримбором попросили Ярла подвезти нас еще до Серебристой Гавани, — поделиться идеей и с ними, — а оттуда уже сами доберемся. В Линдоне эта идея тоже понравилась. Мы договорились, что сейчас они занимаются ужином, мы возвращаемся и занимаемся тем же, а потом они приходят к нам и будем основывать Имладрис. (Поскольку переносить лагерь в последний вечер игры, в темноте к тому же, не представлялось возможным, то по жизни это, естественно, происходило в нашем прежнем лагере).

На обратном пути никакая зараза, опять же, поперек дороги нам не встала, добрались спокойно. Народ занимался хозяйством, а я отошла ко второму кострищу, присела там, потом прилегла на кем–то забытую пенку и поняла, что я не встану — просто физически не в состоянии встать. По жизни, это, вероятно, можно было объяснить тем, что я уже третий день спала по три часа в сутки, а ела последний раз вчера днем — не потому, что нечего было, а просто кусок в горло не лез. (Но при этом ни спать, ни есть не хотелось). А по игре совершенно отчетливо аукнулось это противостояние с Сауроном один на один — все силы ушли. Потому все происходившее в течение ближайших часов полутора я помню как в бреду. В этом дивном состоянии меня обнаружил Келебримбор, притащил одеяло, укутал. Кто–то принес миску с кашей — со скрипом полмиски мне как–то удалось в себя вкормить, но не больше. Потом меня стало трясти. Тогда, после выноса Ост–ин–Эдиля, получилось, что меня убили, а кольцо меня вытащило обратно. А сейчас получалось совсем другое — уходить не хочется, а остаться нет сил. Надо сказать, состояние довольно мучительное, агония, по сути дела. И Келебримбор сидел рядом и держал меня, и в прямом смысле слова за руку держал, и, хм, в переносном. Держать–то держал, а вытащить не мог, так мы и зависли в неустойчивом равновесии. Мне позарез нужен был или Келеборн, или Гил–Галад, чтобы перетянуть чашу весов, но ни одного, ни другого не было. Наконец, уж не знаю через какое время, появился Эрейнион, и вдвоем они меня понемногу вытащили.

(За что я очень благодарна этим ребятам — они не несли никакой чуши (впрочем, вот уж этого от них точно нельзя было ожидать), не крутили пальцем у виска и не бежали за медикаментами, а просто встали рядом и держали. Они, наверное, скажут: "А чего тут особенного?" — но на самом деле это очень нечасто встречается).

В общем, я потихоньку оклемалась, и мы, как и собирались, объявили об основании Имладриса. В роли Элронда (какового на игре, собственно, не было) — т.е. предводителя тех, кто спасся после разгрома Остранны, оказался, по логике игры, сам Келебримбор. Все высказали свои пожелания новому дому и по кругу пошла чаша с вином. Пожалуй, это был лучший момент за всю игру. Нам было хорошо вместе. И мы просидели почти до утра. Гил–Галад и Элис, правда, ушли пораньше — до Линдона все–таки было не очень близко, — пообещав утром заглянуть еще.

Келебримбор тоже выключился несколько раньше — у него–то недосып начался так это за недельку до игры: кольца, оружие и прочая... Потом в соседнем кабаке начался шум — кто–то праздновал свадьбу. Видимо, этот шум Келебримбора разбудил. Он отправился в кабак, там ему налили водки, и вот она–то его сразила наповал. Утром начал накрапывать дождичек (правда, ни во что серьезное это, к счастью, не переросло), и к нам явился кабатчик. "Заберите вашего Келебримбора, тут дождь, а он там спит". Народ отправился забирать. При попытке его разбудить Келебримбор сел и, не открывая глаз, принялся читать лекцию о кольцах — вот тут у них штифты, тут заглушки, а тут еще что–то. Его еще раз потрясли — теперь он заговорил о завесе, о Сауроне и о том, что кольца надо скрыть. Его как–то сумели убедить, что кольца в безопасности, только после этого он сдался и позволил себя увести. Потом, когда он все–таки проснулся и ему эту лекцию пересказали, вид у него был, мягко говоря, ошалевший.

И даже последнее утро было хорошим, хотя вообще–то разбираемый лагерь — зрелище довольно печальное.

Отдельные картинки: ...Зашедшие, как и обещали, Гил–Галад и Элис. Вилья по–прежнему у Гил–Галада на руке. — Носишь? — Так я же не могу снять его своей волей...

...Мастерятня. Под одеялом тихо свернулся клубком Намо. Поскольку Кира начала недосыпать и недоедать значительно раньше меня, после штурма Мордора она банально упала в обморок. Урукхайи на руках притащили ее домой, а теперь народ откармливает Намо сухофруктами, шоколадом и прочими калорийными вещами. Намо в нирванне...

...Подарочек эльфийской ипостаси Саурона — тонкое колечко желтого металла, и внутри надпись: "Саурону от Гвайт–и–Мирдайн"...

...Гундабад. Очень классные орки — этакий тип обаятельных хулиганов. Очень качественные по игре и совершенно не свинские по жизни, что, опять же, нечасто встретишь. Возможность посмотреть на игру глазами другой стороны — довольно прикольно, надо сказать. Реплика одного из орков:

— По роли я просто видеть не мог этого Гил–Галада. Ну что это, блин, за дивность ходячая!.. ...Уход с полигона большой компанией — Харьков, Киев, Горловка, — так называемым коротким путем — через Серебристую Гавань. У народа сразу срабатывают ассоциации, начинаются разговоры об отплытии в Валинор. Трое эльфов–кольценосцев идут рядом и смеются, что мы, мол, только провожаем, нас в Валинор не пустят...

... Переправа через протоку, скользкий берег, протянутые навстречу руки мирдайн...

...Белые облака цветущего терновника на приречном лугу...

Р.S. Я езжу на игры не играть, собственно, поскольку играть не умею, а чтобы что–то увидеть и почувствовать. Например, до ХИ–95 я совершенно не чувствовала Первой Эпохи. По книге, конечно, знала, но не чувствовала. А на этой игре мне удалось узнать три вещи — зачем Келебримбор сделал кольца, почему Эрейниона, сына Фингона, прозвали Гил–Галадом, и что Галадриэль и Келеборн, при всей странности этого брака, были предназначены друг для друга.

Р.Р.S. А вообще, кому надо поставить памятник — так это мастерам. Ребята, эту игру на триста пятьдесят человек подготовили и провели семеро человек! Семеро! Теоретическую часть разработали Намо (Ирина Непочатова, чаще именуемая Кирой), Ирмо (Ольга Мыльникова) и Эленар (Лена Шестакова, Хелен). С весны им помогали в качестве мастеров по боевке Гор (Дмитрий Левчук) и Славик–тролль из Харькова. Кабак взял на себя Тано (Артем Усов). И был еще один из студентов Намо, работавших за все про все. Вот, кажется, и все.

По–моему, один из секретов успеха был в том, что этим мастерам было интереснее что–то разрешать, чем запрещать. Обычно мастера придерживаются такой политики, что если они чего не предусмотрели, то этого и не нужно, и нечего тут. А здесь все, что не являлось откровенным маразмом, имело шанс пройти. Мастерам пришлось лично переговорить с диким количеством народу, но зато в ход пошла куча личных заморочек, и играть было интересно не только верхушке, а всем.

Мастера обещали к "Зиланту" написать доклад — там явно будет к чему прислушаться.

Мне приходилось видеть игры, где мастеров костерили на все лады, случалось видеть игры, где мастеров благодарили (хотя не так массово, как здесь) — но часто ли вам приходилось видеть игры, где игроки шли бы по полигону и говорили "Спасибо" друг другу? Мне — нечасто. Собственно, это первая.

Рекомендации

Комментарии (0)